ЗАГЛЯНУТЬ ЗА ГОРИЗОНТ Фрагменты интервью с академиком Юрием Моисеевичем Каганом Научные школы Не будет разглашением страшного секрета, если сказать, что нынешнее положение российской науки весьма плачевно. Причины достаточно очевидны — многолетнее небрежение. Между тем, отечественная ученая мысль имеет вековые традиции, выходящие далеко за рамки одного поколения, которое ухитрилось их разрушить. Увы, то, что создавалось десятилетиями, подверглось заметному разрушению за 15 лет так называемого переходного периода. Что собой представляют коллективы современных научных институтов? В значительной степени они состоят из людей старшего возраста, и наблюдается катастрофическая нехватка людей среднего поколения (30 — 45 лет), притом что именно на эти годы приходится расцвет способностей человека, его творческой энергии. Среднее звено наиболее эффективно осуществляет педагогическую деятельность и передает знания младшему поколению. В былые времена на старших курсах вузов лекции читали ведущие научные сотрудники исследовательских институтов. Там же студенты имели возможность готовить дипломные работы и диссертации под руководством ведущих ученых. Образование и наука были неразрывно связаны, что обеспечивало не только высокий уровень знаний, но и преемственность поколений в науке. Преподавание вели молодые талантливые ученые. Так, С.П. Капице исполнилось 35 лет, когда его пригласили заведовать кафедрой Московского физико-технического института, а О.М. Белоцерковскому, ректору МФТИ, было 37 лет. И им было доверено руководство одним из самых престижных учебных заведений страны. Всем руководителям советского атомного проекта: Курчатову, Кикоину, Алиханову и др. — было от 35 до 40 лет, им не сровнялось и 50, когда решающий первый этап был завершен. Сегодня же среднее поколение научной интеллигенции в России в заметной степени утрачено. Когда страна совершила резкий переход к капитализму, наука была забыта, поскольку не сулила немедленной и легкой прибыли ни государству, ни предпринимателям. Властям поначалу казалось, что пройдет этап первоначального накопления, — и тогда можно будет заняться наукой, возродить ее, вернуть утраченное время. Далеким от ученой среды людям представлялось, что реанимировать науку просто — достаточно почитать учебники и специализированные журналы. Подобная точка зрения говорит о полном непонимании научно-исследовательского процесса, который представляет собой непрерывное накопление, пополнение, развитие и передачу знаний, начиная со школьной и студенческой скамьи и заканчивая научными лабораториями и осуществлением масштабных проектов. Но не надо требовать от ученых подвижничества «вопреки всему»! Поле их славы — в научных лабораториях, в исследовательских институтах с современным техническим потенциалом, финансированием оригинальных проектов и государственной поддержкой. В отсутствие материально-технической базы бессмысленно говорить о научных прорывах — на пустом месте их трудно осуществить даже при наличии энтузиазма. Долгие годы наша наука финансировалась по остаточному принципу, институты десятилетиями работают на давно устаревшем оборудовании, не имея средств на его обновление. И при этом они умудряются осуществлять серьезные научные изыскания, что впору приравнять к чуду! Можно говорить о том, что перспективные ученые получают различные гранты и премии, но это капля в море. Полученных средств хватает только на то, чтобы купить компьютер, какие-то реактивы, но их недостаточно, чтобы приобрести современные приборы, осуществлять длительные исследования, поднять свою работу на принципиально новый уровень. В результате современная российская наука представлена в основном седовласыми учеными мужами. Однако именно они еще способны нести научные знания, развивать ноу-хау, учить молодежь. Увы, это поколение уходит, и когда их не станет, ситуация окажется катастрофической, нива науки опустеет. Надо сказать, что Россия не первая оказалась в условиях дефицита науки. Гитлер, придя к власти, уничтожил или изгнал из страны многих первоклассных ученых — одних по причине национальной принадлежности, других вследствие инакомыслия. В результате после войны наука в Германии практически отсутствовала. А между тем немецкие университеты славились еще со времен Средневековья! В 1963 г. пост федерального канцлера ФРГ занял Л.Эрхард, известный как творец экономического чуда. Во-первых, на взлете экономики были сделаны колоссальные вложения в науку, во-вторых, в ранг национальной задачи было возведено возвращение покинувших страну специалистов и предоставление им всех возможностей для плодотворной работы. «Возвращенцев» приравняли к государственным чиновникам специально, чтобы они получили соответствующий социальный пакет. Именно те, кто тогда приехал обратно на родину, и определяют ныне лицо германской науки. Можно, конечно, и дальше бездействовать. Но следует понимать, что речь идет не об амбициях ученых, а ни много ни мало о безопасности и будущем нашей страны. Если мы хотим видеть Россию богатой и независимой индустриальной державой, мы обязаны развивать науку, причем не отдельные ее части, а весь комплекс, включая образование. Наука представляет собой живой организм, и нельзя взять отдельно лапы, голову, хвост, слепить их в произвольном порядке и получить жизнеспособное существо — оно должно вырасти органично, как единое целое. В противном случае мы породим обреченное на гибель чудовище, подобное тому, которое создал в своем безумии доктор Франкенштейн. Важно и то, что любая серьезная структура, будь то армия, образование или наука, выходит за рамки одного поколения, десятилетиями, а то и столетиями накапливает и формирует свои знания, опыт, традиции. Разрушить подобную систему просто, но для ее восстановления нужны целенаправленные усилия. Удивительно: мы не мыслим своей безопасности и защищенности без армии, а потому государство старается всячески поддерживать ее уровень и авторитет. При этом мы не задумываемся, что без передовой, мощной науки невозможна ни политическая, ни экономическая, ни интеллектуальная безопасность, да и просто самостоятельность государства. Вышесказанное касается всех областей современного естествознания, аналогичные процессы происходят и в общественных, гуманитарных науках. Затрагивая чувствительные точки, ученые ставят диагноз самим себе, нашему обществу, стране и в каком-то смысле — нашему будущему. Но диагноз — не приговор, а повод для принятия решительных мер. Будут ли они приняты или мы станем и дальше почивать на лаврах мнимого благополучия, утешая себя наличием нефти и газа?